29
Марта
2024
Сейчас
ИСКРАЛысьвенская общественно-политическая газета
230-летию Лысьвы – 230 строк Акции «Искры» Акция Армия Бизнес Благоустройство В огороде — с умом Вера Взлётка Визит Власть Война бывает разной Вопрос - ответ Вот это да! Выборы ГИБДД Горожане Горячая тема Два вопроса главе округа Декларация о намерениях Деловые новости День Победы Доброе дело Дороги Есть повод Есть проблема Жизнь Законодательное собрание Защити себя сам Здоровье Знай наших! Знакомьтесь Из неопубликованного Инициатива Искре-100 Искре-95 Испытано на себе История Лысьвы История «Искры» История и современность Капремонт Коммуналка Конкурсы Консультации Конфликт интересов Красная строка Криминал Круглый стол Культура Лысьва и Чусовой... Лысьвенская библиотека Лысьвенский городской округ Лысьвенский музей Лысьвенский театр Людям о людях Медицина Молодёжь Мужикам МЧС Мысли вслух Мысли по поводу Не возьму в толк Новое в законе Образование Обратная связь Общественный совет Осторожно: мошенники! Отдохнём! Открытие Открытое письмо Парнасские забавы Пермский край Письмо в редакцию По слухам и достоверно Погода Подписка Подробности Покупки Политика Помогите! Поступок Потребитель Почта России Правопорядок Преодоление Пресс-клуб Прецедент Приколы нашего городка Проекты в действии Происшествия Прокуратура сообщает Прямой провод Психология Путешествия Развитие Рейд Рождение традиции Связь Село Семья Сказка Событие Социум Спорт Трагедия Традиция Фестивальная Лысьва Финансы Фотофакт Цены Человек года Человек года-2007 Человек года-2008 Человек года-2009 Человек года-2010 Человек года-2011 Человек года-2012 Человек года-2013 Человек года-2014 Человек года-2015 Человек года-2016 Человек года-2017 Человек года-2018 Человек года-2019 Человек года-2020 Человек и природа ЧП Экология Экономика Эстафета на призы газеты «Искра» Это мы, Господи... Эхо праздника
Рассылка
Ваш адрес
отказаться

4 ноября – День народного единства. Каково ваше отношение к этому празднику?

Один среди людей

22.03.2014Фёдор ПрокофьевИспытано на себе

Зима была студёной. В новостях то и дело звучали сообщения о замёрзших в сугробах людях. Понесли привычные потери и те, кого мы называем людьми без определённого места жительства. Каково бомжу зимой, попытался проверить не себе корреспондент «Искры». В последний день зимы он отправился на поиск приюта на одну ночь. Мороз стоял лютый.

Когда слово – не золото

Чтобы втереться в лысьвенский бомжовый «бомонд», иду к церкви Иоанна Богослова. Там каждый четверг протестанты из фонда «Независимость» кормят разных бедолаг.

- А ты где живёшь? - спросили меня добрые христиане.
- Да фиг знает! - ответил я и начал излагать легенду своего бытия. - В Перми жил, да баба меня на жильё киданула. Сюда приехал брата искать. Не нашёл. С братвой местной забухал - без всего остался... У вас негде перекантоваться?
- Приходи в воскресенье на службу. Примешь бога в своё сердце - всё у тебя получится, - порекомендовали мне братья и сёстры.

Где обитать до воскресенья, не сказали. Но всё равно спасибо им за еду, чай и полбулки хлеба в качестве сухпайка. Переваривая две тарелки гречневой каши с мясом, брожу по городу в поисках, где бы согреться. На теплотрассе за «Каиром» натыкаюсь на бомжа. Отдыхающий на трубах назвался Серёгой. Одариваю его сухпайком. В благодарность он обещает устроить переночевать...

Полночь. Серёга благостно сидит на трубе. Добрая ещё кожаная куртка расстёгнута, шапка натянута на глаза, правый ботинок снят. Из рваного носка торчат почти все пальцы и пятка. Примостившись на трубе, спит Серёгина товарка. Даже если бы в округе не горели фонари и не светила луна, я бы без труда нашёл Серёгу. По запаху. От него воняет так, будто он только что вылез из недр деревенского сортира. Смрад перебиваю дымом сигареты. На моё предложение выпить, он начинает шарить рукой по воздуху. Вкладываю бутылку в грязную руку. Сделав пару глотков, Серёга ставит её возле себя.

- Ну что, идём к тебе ночевать? – спрашиваю, возвращая водку во внутренний карман куртки.

Но собеседник уже не в состоянии ответить - валится, будто от толчка, и вытягивается вдоль трубы. Пальцы, торчащие из чёрного носка, белеют в темноте. Накрыв его босую ногу каким-то тряпьём, отправляюсь искать ночлег в другом месте. За спиною, словно насмешка, раздаётся мощный Серёгин храп...

Печальный промежуточный вывод из моих скитаний: не верь бомжу на слово. То ли наврал, что ночует не на этих трубах, то ли не планировал так напиваться, но с ночлегом он меня подвёл.

«Жидкая валюта» не помогла

- Ночь. Улица. Фонарь. Аптека, - повторяю неизвестно почему вспомнившиеся строчки. Под каждое слово со всей силы топаю ногой. Со стороны, должно быть, смешно. Но когда все 30 градусов мороза поселились в ботинках, ноги онемели, а пальцы рук уже не гнутся, греешься любым способом. Особенно если пойти некуда.

На трубах теплоцентрали – три фигуры. Здороваюсь. В ответ – настороженное «здрасьте!». Прошу разрешения погреться. Любезно приглашают. Трубы горячие - сидишь, словно на сковороде. Знакомимся. Рассказываю свою легенду. Александр, Ольга и Николай сочувственно поддакивают: мол, знаем, как людей с жильём кидают.

- Я вот когда освободился из колонии, мать меня в квартиру жить не пустила, - делится своей бедой Николай.

- Здесь теперь обитаешь?

Троица наперебой объясняет: есть у нас жильё, есть!

- Сейчас нельзя - менты могут нагрянуть, - отвечает Ольга на моё предложение отправиться к ним на хату.

Осторожничают, видать. Чужак им не нужен. Делаю ход конём:

- У меня водка есть! И закуска! Мороженка…

В руках Александра мгновенно появляется пластиковая кружка. Выпив и откусив по куску мороженого, мои новые приятели закуривают.

- Бате-то нальёшь? – спрашивает Николай.

- Какому ещё Бате!?

- Да там он! Батя, выпьешь?

В ответ - тишина. Но старый, весь в разводах матрац, лежащий возле бетонного кольца колодца, вдруг начинает шевелиться. Из-под него высовывается человек в чёрной искусственной шубе и спортивной шапке. Рыжая борода торчит клоками. Рука в порванной рабочей перчатке тянется за водкой. Молча выпив, мужчина зарывается обратно.

- Давай ещё по писят грамм! – настойчиво предлагает Николай.

Выпив и закурив, продолжаем беседу. Каждый рассказывает грустную историю своей жизни. Но вывод делаю один: собирать металлолом и пьянствовать им нравится.

- Скоко, думаешь, мне лет? – вопросом отвечает Николай на мой вопрос, не хочется ли им вернуться к нормальной жизни.

- 36, - говорю наугад.

- Не! Мимо! Мне 27! – улыбаясь беззубым ртом, говорит он.

- А мне? – подключается Ольга.

- Не знаю.

- 24! - кокетливо наклонив голову, говорит дама. На опухшем от пьянки лице – улыбка. Выглядит она лет на 50. Лиловый бланш под глазом подчёркивает её «красоту».

Отогревшись, вновь завожу тему о ночлеге на их хате. Но те непреклонны: туда сейчас нельзя. Расчёт понятен: хотят выпить всю мою водку, а потом пойти к себе. Без меня. Зачем я им без бутылки? Что ж, опять облом… Даже жидкая валюта не помогает...

Чая нальют. Но не всем

С трудом добегаю до магазина «Экспресс» на автовокзале. О своей «легенде» пока забываю. Немного отогревшись, спрашиваю у продавца, заходят ли к ним бомжики.

- Заходят, но не задерживаются. Мы не гоним их – всё-таки холодно на улице. Но и надолго оставаться не разрешаем. Они это знают: минут десять погреются и уходят.

...Теплотрасса у здания управления образования. Из лаза поднимаются клубы пара. В теплоте и влажности бункера наступаю на что-то неприятно хлюпающее. Ни людей, ни следов их пребывания. Выбираюсь наверх: влага, осевшая на одежде, мгновенно превращается в маленькие капельки льда...

На стройке физкуль-турно-оздоровительного центра наверняка есть сторож. С этой мыслью иду к закрытым на замок воротам. Пинаю по ним - реакции из вагончика нет. В доме напротив на крыльце какой-то конторы курит девушка. Направляюсь туда...

В помещении громко играет радио, пахнет едой. Самое главное – очень тепло.

- Здравствуйте! Девушка, можно я у вас погреюсь? - спрашиваю плохо двигающейся челюстью.

Та отрицательно кивает головой. Прошу разрешить просто постоять у порога, на что получаю одобрение. Отогреваюсь быстро. Буквально три минуты, и, казалось, превратившиеся в ледышки пальцы оживают. Неловкую паузу разбиваю вопросом:

- Кафе у вас тут?

- Служба доставки, - сухо отвечает барышня.

- А можно чашку чая купить?

- К сожалению, нет. Мы не торгуем чаем.

- Но сами-то ведь пьёте чай? – спрашиваю в надежде влить в себя стакан горячего напитка.

– Продайте чашечку... Ну хоть просто стакан кипятка! Очень замёрз, - говорю с жалостью и рассказываю свою легенду. Предлагаю водку и колбасу. Выслушав меня, девушка уходит за перегородку. Через пару секунд оттуда выходит крепкий парень.

«Бить, наверное, будут!» - проносится в голове. Но молодой человек остаётся у стойки. Почувствовав себя в безопасности, спрашиваю:

- Что-то получится с кипяточком?

- Делают вам уже, - вежливо и с улыбкой отвечает он.

Через минуту на стойке появляется кружка. Сквозь прозрачное стекло видно, как кипяток окрашивается в чайный цвет и тают блестящие крупинки сахара.

- Это мне?! - не верю своему счастью.

- Вам! – хором отвечают ребята. От предложенного червонца категорически отказываются. Интересуются, как я оказался в таком положении. Признаюсь:

- Я корреспондент «Искры», пишу репортаж, как выжить на улице зимой, оставшись без крыши над головой.

Строим совместные догадки, куда ещё можно обратиться человеку в моём положении. Вокзалы закрыты, социальных ночлежек в городе нет, подъезды заперты. Податься, выходит, некуда.

Прощаясь, спрашиваю:

- Почему вы меня всё-таки пустили, чаем напоили?

- Видно же, что нормальный человек. Не бомж, не наркоман. В беду каждый попасть может...

Хорошо, что за сутки превратиться в явного маргинала – задача непосильная. Вот был бы вонючим бомжом – мёрз бы без стакана кипятка и дальше...

Счастливый бомж – молодой бомж

Проверив ещё несколько десятков «теплух», обнаружил, что все – заварены. Решаю вернуться туда, где на трубах под матрасом спит Батя. Возможно, и трое его приятелей ещё там. Авось пустят переночевать?

Но на трубах – лишь куски картона. Недавних знакомцев нет.

- Батя! – зову в темноте.

В ответ из-под труб высовывается собачья морда. Пару раз гавкнув, прячется обратно.

- Тихо ты, дура! – негромко ругается мужчина. – Кто там пришёл? – спрашивает он из-за деревянной перегородки.

- Это Серёга! Я приходил недавно. Пустишь?

Получаю утвердительный ответ. До утра, похоже, придётся сидеть здесь. В спину дует ветер, проникает за шиворот, хватает голые руки Мороз-Иванович. Расстелив картон, укладываюсь на спасительном трубопроводе. От Бати и его пожиток веет немытым телом и мочой.

От тепла клонит в сон.

- Пить будешь? – спрашиваю.

- Можно, - отвечает Батя.

- Вылазь сюда.

Бедолага нехотя покидает тёплое гнёздышко и усаживается рядом. Вручаю ему бутылку и колбасу. Он моментально делает большой глоток из горла.

- Мне бы утра дождаться, а там вокзал откроют. А уж с проводниками как-нибудь договорюсь, - оправдываюсь, как пацан, перед Батей.

- Договоришься. Я много раз договаривался, когда помоложе был, - отвечает он и неожиданно начинает рассказ о своей жизни.

О детстве и родителях – ни слова. Похоже, эти светлые воспоминания он не доверяет чужакам. Зато лихо повествует о другом. Не плачется, но всё же мрачновато. Например, его частенько тревожат местные пацаны. Под Новый год поколотили так, что он чуть не помер.

- Ноги болят... Старый уже - 54 года... Тяжко металл добывать. Те, кто помоложе, весь крупняк забирают. Мне только банки достаются...

Правда, чем больше водки попадает в его желудок, тем лучше становится его житьё. Оказывается, другое его прозвище – Художник. Насколько я понял, рисовать он на-учился в зоне.

- Много чего рисовал... Недавно два месяца дом разрисовывал. Пацаны там ремонт делали, меня выдернули. Прямо в коттедже этом жил, они меня кормили. Перерывы давали: бутылку купят – отдыхай, говорят. Даже заплатили немного...

А ещё он, оказывается, не пропащий человек для сотрудников полиции.

- Они, менты-то, подъедут иногда, крикнут меня. Спросят, жив ли, не обижает ли кто. Когда сигарет дадут, когда деньжат немножко...

 Водки остаётся совсем мало. Батя рассказывает, как он с цыганами колесил по стране и продавал сотовые телефоны и инструмент. Те полтора года, по его словам, были сказкой: горячая еда, ночлег, новая одежда, каждый день бесплатная выпивка.

- Я им иной раз по десять тыщ в день зарабатывал. Ещё напарник столько же. Да они на нас нарадоваться не могли! – не без гордости заключает бомж Батя и тут же признаётся:

- А потом мне всё надоело, и я от них сбежал...

Угостившись сигаретой, он пополз за спичками к лежбищу. Да так там и остался.

...Город спит – не едут машины, в окнах домов не горит свет, выключены уличные фонари. Тихо, лишь где-то вдалеке лает пёс. Кажется, стало теплее. Вдруг поваливший снег тонким слоем покрыл полосатый матрац, под которым храпит Батя-Художник...

Один!

Мне ничего не остаётся, как, сидя на трубах, грустно подытоживать «день бомжа».

1 Приют мне, начинающему маргиналу, нашёлся только там, где есть место всем: под открытым небом. Даже когда казалось, что нахожусь среди людей, я был совершенно один.

2 Относительно «успешным и счастливым» в среде бомжей может быть только молодой бомж.

3 Найти убежище ночью даже мне, социализированной персоне, оказалось не по силам. Что уж говорить о тех, кто попадёт в эту яму, утратив не только собственное «я», но и человеческие повадки.

 
 2
Социальные комментарии Cackle
перейти к списку статейверсия для печати
Смотрите также:

Ситуация на Украине - хотим мы того или нет - заставляет всех невольно задуматься и сделать какой-то выбор. Заставляет переосмысливать не только всё, что связано конкретно с этими событиями, но и многое другое
С 1 апреля 2014 года меняется порядок предоставления дополнительных ежемесячных денежных компенсаций (ЕДК) по оплате жилого помещения и коммунальных услуг для региональных льготников (ветераны труда, пенсионеры с большим страховым стажем, реабилитированные лица)
Яндекс.Метрика